Акиева Петимат Хасолтовна.
Аннотация: В статье анализируются факты из истории ингушского народа, иллюстрирующие конструирование царской администрацией, советскими и позже российскими политиками конфликтной ситуации в результате политики насильственной колонизации и изгнания горцев, перераспределения земель, депортации, отторжения г. Владикавказа и Пригородного района и этнической чистки ингушей в постсоветское время.
Ключевые слова: геноцид, историческая несправедливость, изгнание, мухаждиры, территориальные эксперименты, бандформирования, неочерченность границ.
Legal aspect of autumn ’92.
Abstract: This article analyzes the facts of the history of the Ingush people, illustrating the construction of the imperial administration, Soviet and later Russian politicians conflict as a result of colonization policy of forced expulsion and the mountaineers, land redistribution, deportation, rejection of Vladikavkaz and Prigorodny district and ethnic cleansing in the former Soviet Ingush time.
Keywords: genocide, historical injustice, forcible expulsion the mountaineers, muhazhdiry, territorial experiments, gangs, vague boundaries.
В российском обществе сегодня сложилась склонность к упрощенному пониманию конфликтов, либо через этническую неприязнь, либо через злоупотребления власти в пользу одной из конфликтующих сторон. Те же интерпретации обнаруживается и применительно к осетино-ингушскому конфликту. Но не все выглядит так просто. Такой агрессивный и односторонний характер политического процесса, отнюдь не был однозначно запрограммирован этническим развитием народов.
Сложность нашей темы заключается в том, что осетино-ингушский конфликт относится к категории событий, чрезвычайно перегруженных факторами эмоционально-ценностного характера, среди которых, «принадлежность территории», «собственная государственность», «нерушимость границ», «исторические несправедливости» и др.[1] Кроме того, данное событие определили в науке и публицистике как конфликт, хотя по сущности его можно квалифицировать как акт геноцида.
Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:
• убийство членов такой группы;
• причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
• предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;
• меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;
• насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.[2]
Отметим, что и в настоящее время особенно актуальна для ингушского общества тема «исторической несправедливости». Несправедливость в отношении ингушского народа началась еще в эпоху покорения Кавказа, когда в начале XIX века Северный Кавказ стал буфером, отделяющим метрополию от ее окраины на юге, когда «силой оружия» желали «усмирения навсегда горских народов или истребления непокорных».[3] Одним из самых трагичных последствий данной тактики стало выселение горцев в Турцию, которое до сих пор не получило должного международного резонанса и оценки, которое заслуживает.
Осенью 1860 г. по плану графа Евдокимова начался переход от бесполезных военных экспедиций к систематическому заселению гор казачьими поселениями, сопровождавшемуся одновременным выселением горцев на плоскость, а не желающих этого сделать выселение в Турцию.[4] Полемизируя с официальным историком выселения горцев в Турцию, А.П. Берже, утверждавшим, что «изгнание горцев было вызвано их постоянными разбоями, что усмирить их не было никакой возможности, иначе как или истребить совершенно, или выселить с гор на плоскость или в Турцию» [5], Я. Абрамов писал: «Обращаясь к фактам … мы находим, что не “гениальный план” заселения казаками занятых горцами местностей, а изгнание последних из гор являются следствием разбоев горцев….[6] Я. Абрамов справедливо называет переселение «изгнанием горцев».[7] С этой целью в Константинополь был послан генерал Лорис-Меликов, который «превосходно справился со своим заданием, добившись вместе с российским поверенным А.Б. Лобановым-Ростовским согласия турецкого правительства принять в пределы империи 3000 семейств кавказских горцев».[8] При этом царское правительство старалось, чтобы Турция выделяла этим переселенцам такие районы, которые находились подальше от русских границ.
Население Северного Кавказа в 70-80 гг. XIX века отправилось в Турцию «в таком значительном числе, что в приставствах прикубанских ушло 2/3 всего мирного населения».[9] Выселение горского населения, сопровождавшееся созданием казачьих станиц,[10] было настоящей трагедией. «Страдания, которые приходилось выносить в это время горцам, нет возможности описать. Они буквально тысячами умирали с голоду. Зимой к этому присоединялся холод. Весь Северо-Восточный берег Черного моря был усеян трупами, между которыми сохранялись небольшие оазисы еще живых, ожидавших своей очереди отправления в Турцию».[11]
Еще тягостней ситуация была на противоположном берегу. Очевидцы рассказывают, как «бесстрашные орлы Кавказских гор покорно томились вблизи Ени-Джаме, не имея пристанища и с фантастическим терпением, ожидая милости от глупого и надменного человека».[12] Особенно тяжелой была доля для молодых мальчиков, девушек и женщин. Они представляли живой товар для многочисленных турецких и ближневосточных рынков. Русский консул в Трапезунде А.Н. Мошнин писал: «На днях паша купил 8 красивых девушек по 60 – 80 рублей за каждую и посылает их в Константинополь. Ребенка 11 – 12 лет обоего пола можно купить за 30 – 40 рублей».[13]
Я. Абрамов, говоря о причинах переселения горцев в Турцию, выделял следующие из них: создание привилегированного положения казачьей верхушке, которая «гораздо чаще злоупотребляет силою»; менее выгодные экономические условия для горцев, чем казаков; дискриминация «туземца», в результате которой все преступления приписывались горцам, на которых смотрели, как на «воров и разбойников»; «введение круговой ответственности за преступления»; практика «обезоружения» горцев, расценивавшаяся, как явное обесчещение; намерение привлечь горцев к отбыванию воинской повинности. Такое положение вещей «было создано совершенно искусственно (курсив – П.Х.), является продуктом грубого непонимания интересов России на Кавказе, а во многих отношениях и прямых злоупотреблений».[14]
Начиная с начала XIX в. официально фиксировались только акты вражды и неприязни, в результате в глазах русской администрации, а затем и в сознании русских обывателей все народы, населявшие Кавказский хребет и его предгорья, были на одно лицо: это были «мошенники и злодеи», «коварные хищники».[15] Только ссылка в «варварский край» некоторых представителей российской интеллигенции и декабристов дало возможность русскому обществу, из числа образованных, получить более-менее верное представление о патриархальном мире народностей, которых еще не коснулась волна надвигающейся «цивилизации».
К сожалению, в рамках данной статьи мы можем лишь фрагментарно показать всю драматичность переселения ингушей в Турцию.[16] Эта проблема требует не только отдельного научного исследования, а также масштабной пропаганды. Однако, подтверждение того факта, что такое положение вещей «было создано совершенно искусственно», ярко иллюстрирует моделирование политической ситуации царской Россией.
С целью освободить земли от «неблагонадежных» аборигенов на уровне группового сознания русского общества конструировался образ врага, был «запущен» в действие механизм «свои/чужие», который усиливал групповую сплоченность ингушского общества. Таким образом, Российская империя укореняла в сознании россиян страх к «дикому Кавказу» посредством образа «кавказца»/«горца», которому существует аналог − «лицо кавказской национальности» − давно ставший реалией общественно-культурной жизни современной России.
Вслед за насильственным единением с Российской империей, в XX столетии Северный Кавказ вынес многое – от жестоких боев гражданской войны до сталинских репрессий, подорвавших национальное самосознание. Уничтожение интеллектуальной и партийной национальной элиты, коллективизация, отмена шариата и разоружение населения, кавказцы называют третьей катастрофой – после колонизации.
Однако, несмотря на несправедливости в отношении ингушского народа всегда, при внешней общероссийской угрозе, как, например, при I Мировой войне и во время Великой Отечественной войны, ингуши выступали на защиту России, проявляя высшую степень гражданской сознательности. В подтверждение этому достаточно только выделить несколько фактов. В Российской Императорской армии насчитывалось 5 генералов, 4 кавалера ордена Святого Георгия 4-й степени и 26 полных Георгиевских кавалеров, ингушей по национальности. С 1917 года, по свидетельству генерал-лейтенанта А.И. Деникина, «ингуши стали ландскнехтами советской власти, ее опорой, не допуская, однако же, проявления ее в своем крае…в августе, когда казаки и осетины овладели Владикавказом, ингуши своим вмешательством спасли терский совет комиссаров…».[17]
Во время Великой Отечественной войны из числа героических защитников Брестской крепости было до полусотни ингушей, а последним солдатом, не сложившем оружие, был Барханоев Уматгирей Артаганович. Из 46 ингушей, представленных к званию Героя Советского Союза, уже в постсоветское время были удостоены награды «Героя России» только четверо, трое из них – посмертно.
Депортация ингушей в 1944 г., во время Великой Отечественной войны в Казахстан и Среднюю Азию, по ложному обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами, которую «можно с полным правом назвать геноцидом»,[18] оказала огромное влияние на менталитет и поведение ингушского народа.[19] Будучи отодвинуты на обочину истории на многие десятилетия, ингуши вынуждены были жить с моральным клеймом «враг народа», когда окружающие воспринимали их как бандитов, предателей и преступников, что оставило психологический отпечаток, как на национальном самосознании, так и на отношении к этим народам в России.
Вернувшись из ссылки после 1956 года, чеченцы и ингуши, вплоть до 1989 г., т.е. до принятия декларации о незаконности и преступности насильственного переселения, жили, фактически, без обеспечения их гражданских прав, как то запрет на возвращение в прежние места пребывания,[20] ограничение прописки,[21] запрет на куплю-продажу жилых строений[22] и др. Другой аспект проблемы, явившийся одной из причин конфликта, связан с территориальными экспериментами большевиков.
В 1921-24 годах из Автономной Горской Советской Республики были вначале образованы автономные области Кабардино-Балкарская, Карачаево-Черкесская, Чеченская, Ингушская, Северо-Осетинская и автономный округ Сунженский с правами губернского исполкома, а г. Владикавказ был выделен в самостоятельную административную единицу РСФСР. В 1933 году г. Владикавказ передается под полный контроль Северо-Осетинской администрации. В 1934 году Ингушская автономная область объединяется с Чеченской в единую Чечено-Ингушскую область, ставшую в 1936 году автономной республикой с центром в г. Грозном. Восстановление в 1957 году Чечено-Ингушской республики произошло в иной конфигурации: Пригородный район остался в составе Северной Осетии, а Чечено-Ингушетии были переданы три района Ставропольского края – Каргалинский, Шелковской и Наурский, которые были включены в Грозненскую область при ее образовании в 1944 году.[23]
Перераспределение земель в результате депортации и их заселение новыми жителями породили основания для постоянно тлеющих конфликтов и подозрительности между народами, которые наиболее полно обнажились после распада СССР. Конечно, все эти территориальные разделения были результатом деятельности мощного лобби. Потеря г. Владикавказа и Пригородного района, исконно ингушской территории, породила тотальное ощущение большой неправды, несправедливости, творимой государственной властью.
4 июня 1992 г. Верховным Советом Российской Федерации был принят закон «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации» без ресурсного обоснования и определения территориальных границ. Именно поэтому проблемы территориального размежевания с соседними республиками стоят и сегодня.
Заслуживает внимание и то обстоятельство, что Россия в решении северокавказских проблем исторически делала ставку на осетин, как на единственный из крупных народов региона, с широким распространением православия, а в советское время − с высоким влиянием партийно-коммунистической номенклатуры.
Открытый, в форме военного столкновения, осетино-ингушский конфликт официальными федеральными и республиканскими органами власти и общественными движениями был интерпретирован как межнациональный, т.е. тот, сторонами которого выступают народы (этносы). Но заметим отличительную особенность участия осетин в этом конфликте: организация ими вооруженных формирований проводилась официально существующими и признаваемыми федеральным центром государственными органами. В частности: в 1991 г. создается республиканская гвардия; формируется народное ополчение и др. Имеются данные, что в конце лета 1992 г. в среде республиканского руководства уже сложился план осуществления этнической чистки, т. е. изгнания ингушей с территории Северной Осетии. С этого момента федеральный Центр однозначно солидаризировался с осетинской стороной и, фактически, дал санкцию и обеспечил материальные условия для вооруженных действий и массового насилия в отношении гражданского населения ингушской национальности.
«В ходе открытых столкновений южные осетины сыграли наиболее жестокую роль в изгнании ингушей… Представители власти, в том числе федерального правительства, предпочли поддержать кровную солидарность вместо гражданской, раздав оружие осетинам для отражения “агрессии” со стороны собственных граждан».[24] И. Дементьева справедливо отмечает, что «безоглядные эмоции, а может быть, и честолюбие некоторых авторитетных ингушских деятелей толкали их в умело поставленную западню».[25]
Таким образом, федеральная власть попустительствовала развитию конфликта до уровня открытых военных действий: она закрывала глаза на преступления и убийства мирных граждан – ингушей,[26] совершаемые осетинской стороной. Несмотря на официальное признание даты начала конфликта утро 31 октября 1992 года с нападения ингушей на КПП-25 в с. Чермен СО ССР, согласно документам Генпрокуратуры РФ военные действия начались в ночь на 31 октября с обстрела ингушских домовладений Пригородного района.[27]
Откровенным цинизмом над основами гражданского общества и государственности, а также пропагандой этнического национализма пронизано последовавшее после кровавых событий заявление заместителя Председателя Верховного Совета Южной Осетии Алана Чочиева, что «в ходе вооруженного столкновения в Пригородном районе осетинский парод впервые выступил как единый», что события в Пригородном районе были «первым в обозримый период общим военно-национальным выступлением осетин».[28]
Заместитель Председателя Правительства РФ Георгий Хижа, с разрешения которого началась официальная раздача гражданскому населению оружия, тем самым фактически санкционировал осуществление варварских убийств и поджогов. По некоторым данным, он принял это решение по согласованию с Е.Т. Гайдаром и П.С. Грачевым. Чувство безнаказанности вселило и публичное обращение Президента РФ Б. Ельцина: «Ваши действия защищены и гарантируются законом и подтверждаются народом… Честь и достоинство России, ее безопасность и территориальная целостность должны быть обеспечены».[29] Трагические события в Пригородном районе негативно отразились на отношении ингушей к российскому руководству, позиция которого была расценена ингушской стороной, однозначно как проосетинская, а действия федеральных войск 31 октября – 5 ноября − как геноцид по отношению к ингушскому народу.[30]
Возникает эффект дежавю, когда политика федеральной власти снова «является продуктом грубого непонимания интересов России на Кавказе, а во многих отношениях и прямых злоупотреблений»[31] не смогла обеспечить правовой порядок в зоне межэтнической напряженности.
Таким образом, главной задачей российского государства в сложившейся ситуации, опять стало не обеспечение безопасности своих граждан, а политический принцип, образно обозначенный Шахраем в своем интервью «Известиям»: «Наше государство ослаблено, а в слабом государстве не может быть примата формального права».[32]
Хроника эскалации насилия в осетино-ингушском конфликте изобилует фактами варварской жестокости, насилия и глумления легальных правоохранительных органов и легализованных осетинских бандформирваний. К сожалению эти действия не получили соответствующего признания, как акта геноцида, официально проводившегося с молчаливого согласия федерального центра. Точно также трагедия ингушского народа 31 октября – 4 ноября 1992 года не получила признания на международном уровне, как, например, геноцид армян в Турции 1894-1923 гг.
Таким образом, территориальный спор Ингушетии с Северной Осетией, возникший в результате преступления советского сталинского режима, а затем неисполнения Закона РСФСР от 26 апреля 1991 г. № 1107-1 «О реабилитации репрессированных народов» в ноябре 1992 г. обернулся настоящим геноцидом и привел к острой, нерешенной до сих пор проблеме в возрожденной Республике Ингушетия − неочерченности ее исторических границ.
Казалось бы, с позиции прошедших после этих страшных событий лет, политики и эксперты должны осмыслить уроки и не терять воли к разрешению территориального спора. Однако этого не происходит, хотя приняты разнообразные программные документы, подписаны соглашения,[33] проводятся совместные встречи между органами исполнительной власти Республик Ингушетия и Северная Осетия-Алания и др. Разрешение конфликта, в основе которого лежат требования о возврате ингушских территорий следует начать с реализации Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г. а также отмены различных последующих постановлений и указов, блокирующих реализацию данного Закона.[34] Нельзя создавать видимость правового решения проблемы, игнорировать право ингушского народа на восстановление национально-территориальных границ, существовавших до антиконституционного насильственного изменения (депортации).
Не быть честным перед своим народом,
умалчивать о том, что на самом деле происходит в стране, а также замалчивать
прошлое, каким бы горьким оно ни было − значит отойти от истины и продолжать
накапливать отрицательные заряды у народов, деформировать сознание общества.
Иначе,
память о Родине и достаточно благополучной жизни, будет питать многие
десятилетия ненависть среди изгнанных и обездоленных.
[1] Тишков В. А. Осетино-ингушский конфликт //Часть первая/ http://www.vvvay.net/publ/analitika/tishkov_v (Дата обращения 04.09.2013)
[2] Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей ООН об утверждении Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. //www.un.org/russian/documen/convents/genocide.htm (Дата обращения 31.03.2013)
[3] См.: О внутренней и социальной базе мюридистского движения на Кавказе в XIX в. //Вопросы истории. 1955. № 6. С.74.
[4] Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа. 1858-1865 гг. //Русская старина. Т. 33. С.338.
[5] Там же.
[6] Абрамов Я. Кавказские горцы. Краснодар. 1927. С 11
[7] Там же.
[8] Щербин Н. Переселение крымских татар //Русский вестник. 1860. Т. 30. С.213.
[9] История народов Северного Кавказа. Конец ХYIII в. — 1917 г. М. 1988. С. 215.
[10] К 1865 г. всего насчитывалось уже 81 казачья станица. См.: Тотоев М.С. К вопросу о переселении осетин в Турцию 1859-1865 //Известия Северо-Осетинского научно- исследовательского института. Т. ХIII. Вып. 1. Орджоникидзе. 1948. С.38
[11] Цаликов А. Кавказ и Поволжье. М.: 1913. С.15.
[12] Ечерух М. Роль кавказских горцев в политической и общественной жизни Турции. //Мусульманин. Париж. 1910. № 6. С.144.
[13] Берже А.П. Указ. Соч. С. 354
[14] Абрамов Я. Указ. Соч. С. 12-35.
[15] ЦГА ЧИАССР. Д. 7 (1). Л. 1-2.
[16] Мухаджирство («мухаджир» с араб. яз. «изгнанники») переселенческое движение значительной части кавказских народов, в том числе и ингушей в Османскую империю и другие страны Ближнего Востока.
Переселенческий процесс можно разделить на несколько этапов: I — начало ХIХ в., связанный с богомольем; II — 1859-1865 гг., стал результатом русско-кавказской войны; III этап переселения – с 1880 по 1890 гг. явился последствием окончания русско-турецкой войны 1977-1978 гг. и четвертый этап, имевший место в 1903-1905 гг.
[17] Деникин А.И. Очерки русской смуты. Берлин. Изд-вo «Слово». 1925. т. IV. С. 97-98, 112, 122.
[18] См.: Ternon, Yves. Reflections on Genocide. //Gerard Chaliand (ed.). Minority Peoples in the Age of Nation-States. Pluto Press. London.1989. P.137
[19] Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1944 года Чечено-Ингушская Республика была ликвидирована, а все чеченцы и ингуши были депортированы.
[20] Указ о снятии ограничений со спецпоселенцев, принятый в 1956 году.
[21] Постановление Совета Министров СССР об ограничении прописки вновь прибывающих граждан в Пригородный район принятый в марте 1982 года.
[22] Постановление Верховного Совета СО АССР от 14 сентября 1990, запрещающее на территории республики куплю-продажу жилых домов и других строений на правах личной собственности
[23] См.: История Ингушетии Ростов-на-Дону.2012. С. 474-502
[24] Тишков В.А. Осетино-ингушский конфликт // Часть первая/ http://www.vvvay.net/publ/analitika/tishkov_v (Дата обращения 04.09.2013)
[25] Дементьева И. А. Война и мир Пригородного района. Сб. ст. Б-М., Изд-во «Хабра». 1994.
[26] 20 октября 1992 г. в с. Октябрьском Пригородного района БТРом ОМОН МВД СО ССР во время движения на полигон была сбита и скончалась на месте тринадцатилетняя Гадаборшева Мадина. 22 октября в г. Владикавказе, пос. Южном, с огнестрельным ранением головы был обнаружен труп ингуша Хаутиева И.М. Спустя некоторое время в районе ст. Архонской также с признаками насильственной смерти был обнаружен труп ехавшего с ним Пугиева У.И. Собравшиеся по этому поводу граждане в резкой форме стали высказывать свое недовольство случившимся, обвинять работников МВД СО ССР в совершении этих убийств. Впоследствии это нашло свое подтверждение, был арестован работник ГАИ МВД Северной Осетии Сюсин, совершивший это преступление. Однако под давлением собравшейся вооруженной толпы осетин прокурором Северной Осетии Лукиным В.И. он был освобожден из под стражи и сразу же скрылся // Справка Генпрокуратуры РФ об обстоятельствах возникновения осетино-ингушского вооруженного конфликта, его развития и роли в нем федеральных органов власти и управления // URL: http:// old.memo.ru›d/23201.html (Дата обращения 04.09.2013)
[27] Справка Генпрокуратуры РФ об обстоятельствах возникновения осетино-ингушского вооруженного конфликта, его развития и роли в нем федеральных органов власти и управления // URL: http:// old.memo.ru›d/23201.html (Дата обращения 04.09.2013)
[28] См.: Тишков В.А. Осетино-ингушский конфликт; Чочиев А. События в Пригородном районе продемонстрировали военно-политическое единство осетин // Независимая газета, 05.01.1993. С. 3.
[29] Дементьева И. А. Указ. Соч. С. 23
[30] Озиев М. После долгой ночи будет день // Газета Сердало.1992. 2 декабря.
[31] Абрамов Я. Указ. Соч. С. 12-35.
[32] Дементьева И. Указ. Соч. С.37
[33] Договор «Об урегулировании отношений и сотрудничестве между Республикой Северная Осетия-Алания и Республикой Ингушетия» от 4 сентября 1997 г., Соглашение между РСО-А и РИ «О развитии сотрудничества и добрососедстве» от 11 октября 2002 года, соглашение «Программа совместных действий органов государственной власти, общественных и политических организаций Республики Северная Осетия-Алания и Республики Ингушетия по развитию добрососедских отношений между Республикой Северная Осетия-Алания и Республикой Ингушетия на 2010 год» от 17 декабря 2009 года.
[34] Например, Постановления Секретариата ЦК КПСС от 13 июня 1991 года «О некоторых проблемах, связанных с реабилитацией репрессированных народов» //Реабилитация народов России: Сборник документов. М. 2000. С.74-76.
Акиева Петимат Хасолтовна
Доктор исторических наук,
Master of Art in Political Science
of Manchester University.
Состоит в АНО ИИГО «Дзурдзуки»
Статья была опубликована в журнале «Известия ИнгНИИ»
№1, 2014 г., с. 37-40